Тезисы выступления Владимира Константинова на пленарном заседании Ливадийского клуба «Русский мир – модель XXI века»

То, что Россия является государством-цивилизацией, сегодня становится всё более общепринятым. Такая оценка закреплена в официальных документах, например, в недавнем Указе Президента России — одном из первых, изданных после его переизбрания.

Проблемой является то обстоятельство, что за последнее время Россия не строилась как государство-цивилизация. Лейтмотивом её политического курса было приобщение к западному (европейскому, «мировому») сообществу. Это не могло не отразиться на состоянии общества, государства, политической и экономической систем страны, её культурном развитии. А это всё не могло не привести к тому, что мы утратили какие-то элементы как цивилизационной структуры, так и цивилизационного сознания.

Полноценное цивилизационное здание нам ещё предстоит построить. Для этого нужен план — хотя бы общее представление, к чему мы стремимся, как видим нашу цивилизацию в современном, быстро меняющемся мире. При таком планировании важно обращение к прошлому: ведь именно там закладывались базовые основы Русского мира. Но искать модель России XXI века следует не в прошлом, а в будущем.

Предыдущие модели России-цивилизации выглядят следующим образом:

Первая из них, более-менее достоверно известная, имела самоназвание «Русская земля», «Русь». Она относится к начальному периоду существования нашей государственности.

Уже тогда она носила имперский, объединительный характер, подразумевая единство обитающих в Восточной Европе славянских племён и их соседей — племён финно-угорских, тюркских и прочих.

Идея единства как высшей ценности зафиксирована едва ли не во всех дошедших до нас памятниках древнерусской литературы.

Модель эта выстраивалась примерно с IX века, пережила в своём становлении ряд взлётов и падений, пока не была разгромлена в середине XIII столетия — в ходе монгольского нашествия.

Следующая модель формируется в условиях борьбы против пресловутого монголо-татарского ига и может быть обозначена как «Москва — Третий Рим».

Суть её — в осознании себя как последнего оплота истинного Православия, трактовке России как острова вселенской справедливости и Божьей правды в мировом океане греха и вероотступничества. Выстраивание этой модели в общих чертах совпадает с Московским периодом отечественной истории.

С фигурой Петра I связано становление следующей модели — Российской империи — в ходе которой была предпринята попытка выстроить государство как единый организм, что в целом совпадает с европейской моделью государства-нации.

При этом цивилизационная сущность России с трудом умещалась в сшитый по европейским лекалам мундир национального государства, и тот трещал по всем швам.

В 1917 году швы разошлись окончательно, и широкая русская натура вырвалась на свободу, сметая всё на своём пути.

Многим носителям русской культуры в революционные годы происходящее казалось цивилизационной катастрофой, гибелью России как уникального культурно-исторического феномена.

Но вот, после вакханалии первых лет советской власти из-под красного кумача с большевистскими лозунгами стали всё явственнее выступать знакомые цивилизационные черты.

С ними до поры до времени продолжали бороться, но когда страна и её большевистское руководство оказались на грани полного краха, они по необходимости поставили именно на эти остатки цивилизационной сущности исторической России.

Именно тогда в армию вернули многие атрибуты имперского периода, была легализована Православная церковь, а народу — вернули образы отечественных героев — почти сплошь князей, графов, православных святых.

Но советский период характерен не только этим вынужденным возвращением к цивилизационным основам. В его рамках была произведена попытка построения оригинальной цивилизационной модели. СССР (историческая Россия) виделся как некое царство социальной справедливости, этакая «родина мирового пролетариата». Сейчас эту попытку нередко характеризуют как «красный проект». Его крах многие из нас наблюдали воочию.

Перечисленные модели вовсе не сданы в исторический архив и представляют далеко не только мемориальный интерес. Практически в каждой из них нашла проявление та или иная цивилизационная особенность, характерная для Русского мира.

Сейчас наша Русская цивилизация остро нуждается в политическом единстве, ощущает свою роль авангарда противостояния Мировому Злу и реально является таким авангардом.

Нам и в нынешних обстоятельствах жизненно важна эффективность государства, а наше общество готово поддержать любую инициативу, работающую на социальную справедливость.

Сегодня для становления полноценного государства-цивилизации нам необходима не какая-то одна из перечисленных опор Русского мира, а все они сразу.

Назрела необходимость синтеза отечественного исторического опыта, осознания непрерывности нашего прошлого. Как говорил по этому поводу Пушкин, «...клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».

Речь не о том, чтобы идеализировать наше прошлое, а о том, чтобы принять его в целостности, без изъятий и не с какого-то рубежа, удобного для того или иного партийного взгляда. Всё в нашем прошлом имеет смысл, всё в совокупности является тем фундаментом, на котором мы стоим и на котором строим Русский мир XXI века. Отламывать от фундамента те или иные, не угодные кому-либо, куски — недопустимо.

Из сказанного вытекает необходимость чёткого понимания того, какой должна быть наша страна, а также — формулирования нашей версии того, каким должен быть окружающий нас мир. Это будет наша национальная и цивилизационная идеология.

В многочисленных призывах к тому, чтобы Россия обзавелась идеологией, как правило, нет конкретики: какая именно идеология имеется в виду. А ведь существуют разномастные партийные идеологии, чаще всего замешанные на всевозможных -измах, которые по-разному, в силу партийных предпочтений, трактует идеальное устройство общества, государства, экономики.

Национальная идеология выглядит иначе. Она ориентирована не на классовые, а на национальные интересы. Цивилизационная же подразумевает собственное видение мирового порядка и своего места в нём.

В советский период, к которому иногда апеллируют жаждущие «идеологического ренессанса», произошла подмена национальной идеологии партийной. Что из этого получилось — все знают. И вовсе нет необходимости второй раз наступать на эти же грабли, чтобы убедиться в том, что лучше эти идеологические уровни не путать.

Конечно, цели развития нашего государства и общества должны находиться в приоритете. У нас нет ни желания, ни необходимости жертвовать собой ради какой-то мифической мировой гармонии. Всё равно эту жертву никто не оценит и «спасибо» не скажет. В этом мы сегодня убеждаемся буквально каждый день. Судя по тому, как выписываются приоритеты нашего развития высшим руководством страны, оно именно так и считает.

Но при этом у нас должно быть собственное послание миру — с чётким обозначением того, как мы видим справедливое мироустройство, стабильный миропорядок, условия межцивилизационного диалога.

Во всех этих направлениях Россия за последние годы наработала значительный материал, который нуждается в обобщении и расставлении акцентов. Но уже есть с чем работать.

Главное — это наша самоорганизация. И здесь прогресс последних лет ощутим. Достаточно вспомнить, как ещё каких-нибудь 12-15 лет назад российские чиновники высокого ранга шарахались от самого определения «русский». Нам, тогда находившимся за границами Российской Федерации и отстаивавшим свою русскость в условиях пребывания в составе чуждой государственности, это особенно бросалось в глаза и виделось чем-то диким. Но это было.

Сейчас мало у кого вызывает возражение обозначение нашего цивилизационного пространства как Русский мир. Это Родина и для наших соотечественников: чеченцев, татар, бурятов и представителей десятков других национальностей, составляющих единую цивилизационную общность. Что, кстати, не ново, поскольку полиэтничность нашей цивилизационной общности была характерна для неё всегда — ещё с древнерусских времён.

Важно, что теперь на самом высоком уровне открыто признаётся основополагающая и цементирующая роль русского народа.

Точно так же не вижу смысла подымать на уровень национальной проблемы наличие в нашем обществе отдельных социальных групп, которые не так давно было модно называть «классами». Опыт СВО показывает, что водораздел по судьбоносным вопросам проходит не по классовым разграничениям.

С началом СВО крупный бизнес, средний класс, разделился на тех, кто поддерживает свою страну в её справедливых устремлениях (таких абсолютное большинство), и тех, кто стал на путь предательства за бочку импортного варенья и корзину американского печенья.

Некоторые из них отъехали к источникам своего материального благополучия, другие — пополняют список иноагентов. Остаётся только приветствовать их отсечение от политической жизни страны. Но это ничтожное меньшинство уже не нашего общества.

Мы объединены общей целью — достижением нашей Победы над коллективным Западом. Это важнее социальных отличий внутри нашего общества.

Тем не менее, повышение уровня социальной справедливости — важная задача национального уровня. Президент и федеральное правительство вплотную её решением занимаются.

В рамках изложенного идеологического и социально-политического подхода теряет смысл спор о предпочтительности государственного или частного секторов национальной экономики. Выбор между ними должен руководствоваться эффективностью. Там, где мы имеем дело с естественными монополиями, едва ли можно обойтись без государственного регулирования, а там, где нужна гибкость и быстрая реакция, — вполне уместна частная инициатива.

Остро назрело продолжение и углубление реформы государственного управления. Она должна привести к упрощению делопроизводства и повышению эффективности работы государственных органов. При нынешнем положении вещей, когда они нередко дублируют работу друг друга, формирование современного эффективного государственного организма невозможно.

По давно сложившейся, порочной традиции последними освещаются вопросы культуры. Нам приходилось наблюдать, как находящиеся у власти политические силы берут под контроль экономику и финансы, а культуру и образование отдают на откуп оппозиции. И как это приводит к обрушению политических режимов, а по большому счёту — целых государств. Этот негативный опыт следует учитывать в нашем цивилизационном строительстве.

Никакие наши успехи невозможны без повышенного внимания власти к системе образования. Иногда складывается впечатление, что менять её намерены так, чтобы кое-что переименовать, но по сути — оставить всё как есть. Это грозит тем, что подрастающие поколения будут отсечены от начатых нами преобразований.

Отрадно, что стали обращать внимание на чистоту русского языка, подвели правовую базу под борьбу с его засорением иностранными заимствованиями. Так же следует прекратить засорять мозги наших детей информационным мусором, вернуть системе образования комплексность и непрерывность.

Нам нужно проанализировать, почему определённая масса деятелей культуры в критический момент бросила свой народ. Наверное, что-то не так в системе национальной культуры. Что — следует выявить в ходе квалифицированного анализа. Но кое-что — на поверхности.

На память приходят воспоминания нашего замечательного артиста Станислава Любшина о его детстве, когда он, мальчик из подмосковного села, из семьи со скромным доходом, регулярно посещал постановки в Большом театре. Того же «Евгения Онегина» — более десятка раз. Может ли современный подросток из Подмосковья позволить себе подобное? Разве что, если живёт он на Рублёвке.

Важно вернуть искусство народу, вывести его из порочного круга пресловутой «элитки». Тогда мы получим произведения, ориентированные на народ, а не на иноагентов и прочих извращенцев.

Словом, формирование модели Русского мира потребует от нас напряжённой работы. В том числе — по определению ориентиров развития нашего общества и государства.

Главное мы осознали: возврата к тому времени, когда мы оценивали себя по тому, что о нас скажет условная заокеанская «княгиня Марья Алексевна», не будет. Наше увлечение Западом прошло не на ограниченный срок. Наше общество избавляется от него окончательно и бесповоротно.

У нас есть цивилизационный опыт, чтобы выстраивать государство-цивилизацию на собственных основах, без деформирующих нашу природу импортных заимствований.